На пути к Основанию [На пути к Академии] - Айзек Азимов

– Может быть.

– Как Юго? Папа, нет!

– Почему нет?

– Потому, что я хочу, чтобы она росла как нормальная девочка и выросла нормальной женщиной. Я ни за что не позволю тебе засаживать ее за Главный Радиант и превращать в живой памятник психоисторической математике.

Селдон возразил:

– До этого дело вряд ли дойдет, Юго, но нам нужен ее геном. Ты же знаешь, уже тысячи лет высказываются предложения, чтобы геном каждого человека был внесен в его файл. Тому, чтобы это предложение осуществилось, помешали только денежные трудности, а в том, что это нужно и полезно, никто не сомневается. Я уверен, ты понимаешь, какие выгоды это сулило бы.

Если мы даже больше ничего не найдем, мы узнаем, есть ли у Ванды предрасположенность к различным заболеваниям. Уверен, если бы мы были знакомы с геномом Юго, он бы не умирал теперь. Ничего в этом нет ни сложного, ни вредного.

– Может быть ты и прав, папа, но вряд ли у тебя это получится. Готов поклясться, что Манелла будет упираться сильнее, чем я.

– Ладно. Но запомни – никаких больше лекционных поездок. Ты мне нужен дома.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Рейч и вышел.

Селдон закрыл глаза. Что же делать? Эдо Демерзель – единственный, кто мог читать человеческие мысли, знал бы, что делать. Знала бы и Дорс, обладавшая предвидением, людям недоступным.

А у него перед глазами в туманной дымке вставал образ новой психоистории – мираж и больше ничего.

Глава 6

Получить полный геном Ванды оказалось нелегко. Во-первых, мало было биофизиков, располагавших необходимым для такого обследования оборудованием, да и те, кто был, всегда были заняты.

Во-вторых, Селдон не мог открыто объяснить необходимость обследования – он не хотел пробуждать у биофизиков нежелательное любопытство. Селдон чувствовал, что крайне важно, чтобы его желание узнать природу необычных ментальных способностей Ванды оставалось тайной для всей Галактики.

Помимо всего прочего, обследование, как выяснилось, стоит уйму денег.

Селдон, покачав головой, сказал Майне Энделецки, биофизику, с которым пришел проконсультироваться.

– Но почему так дорого, доктор Энделецки? Я, конечно, не специалист, но уверен, что вся процедура полностью компьютеризирована, и стоит вам получить соскоб кожных клеток – через несколько дней можно выделить и проанализировать геном.

– Это верно. Но выделение молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты из миллиардов других нуклеотидов – это только начало, малая часть. А потом нужно изучить ее и сравнить с каким-нибудь стандартом.

Кроме того, учтите, хотя у нас есть полная документация по ряду геномов, это всего лишь капля в море по сравнению с тем числом вариантов геномов, которое существует на самом деле, а поэтому мы не можем судить, насколько те, что имеются у нас, могут служить стандартами.

– Но почему же их так мало? – спросил Селдон.

– По ряду причин. Во-первых – цена. Мало кто согласен выкладывать кучу кредиток на обследование, за исключением тех случаев, когда оно требуется по жизненным показаниям. А если это не так, люди отказываются от обследования, потому что боятся, что у них обнаружат что-то нехорошее. Ну, так я у вас спрашиваю, уверены ли вы, что хотите, чтобы ваша внучка подверглась генетическому обследованию?

– Да. Это очень важно.

– Почему? Есть какие-то признаки отклонений от нормы?

– Нет-нет. Совсем наоборот… вот только какой же будет антоним к слову «отклонение»? Понимаете, она очень необычная девочка, и мне хотелось бы узнать, что делает ее такой необычной.

– В каком плане необычная?

– В умственном, но подробностей я вам объяснить не могу, поскольку сам не все понимаю. Может быть, сумею объяснить, когда исследование будет завершено.

– Сколько ей лет?

– Двенадцать. Скоро исполнится тринадцать.

– В таком случае, мне понадобится согласие ее родителей.

Селдон кашлянул.

– Это будет не просто сделать. А моего согласия недостаточно? Я – ее дед.

– Для меня – вполне достаточно. Но вы же понимаете, тут речь идет о законе. А мне бы не хотелось потерять лицензию на практику.

Так вышло, что Селдону пришлось еще раз обратиться к Рейчу. Тот снова принялся наотрез отказываться. Манелла вторила ему с удвоенной яростью: «А вдруг геном окажется с патологией? Тогда ее затаскают по лабораториям и будут обращаться как с подопытным животным?» Каких только упреков не наслушался Селдон – он, дескать, из-за своей фанатической преданности Психоисторическому Проекту, хочет лишить Ванду нормального, здорового отрочества, засадить за работу, которая не даст ей общаться со сверстниками… Но Селдон не отступался.

– Верь мне, Рейч. Я никогда не сделаю Ванде ничего плохого. Но обследовать ее нужно непременно. Мне нужен ее геном. Если все будет так, как я предполагаю, значит, мы на пороге смены подхода к психоистории, ко всему будущему Галактики!

Словом, Рейча Селдон убедил, а тот как-то договорился с Манеллой. И вот все трое взрослых повели Ванду к доктору Энделецки.

Доктор Энделецки – седая, но с моложавым лицом, встретила их у дверей своего кабинета и посмотрела на девочку, глядевшую на нее с любопытством, но без страха. Обращаясь к взрослым, врач с улыбкой спросила:

– Мама, папа и дедушка, верно?

– Совершенно верно, – ответил Селдон.

Рейч выглядел подавленно, а у Манеллы покраснели и распухли веки, и вид был невыспавшийся и усталый.

– Ванда, – обратилась доктор к девочке, – тебя, кажется, так зовут?

– Да, мэм, – бойко кивнула Ванда.

– Ванда, я расскажу тебе, в чем заключается обследование. Скажи, ты правша?

– Да, мэм.

– Ну вот, значит, я на твоей левой руке сделаю кляксу – капну туда обезболивающее лекарство. Покажется, словно холодный ветерок подул. Вот и все. А потом я сниму с твоей руки кусочек кожи – совсем маленький. Тебе не будет больно, и кровь не потечет, и даже царапинки потом не останется. В конце я смажу это место дезинфицирующим средством. На все уйдет несколько минут. Ну как, не страшно?

– Ни капельки! – мотнула головой Ванда и протянула руку.

Когда процедура была закончена, доктор Энделецки сказала:

– Теперь я помещу материал под микроскоп, выберу клетку и запущу компьютеризированный генный анализатор. Он все исследует до последнего нуклеотида, но их там миллиарды. Так что на работу почти весь день уйдет.

Нет, конечно, все автоматизировано, но я все равно буду сидеть рядок и следить за приборами. А вот вам это совершенно ни к чему.

Как только геном будет подготовлен, начнется самая длинная часть исследования. Если вы хотите, чтобы работа была проделана до конца, потребуется несколько недель. Именно поэтому процедура столь дорогостояща.